Максим Артемьев о том, как высотные дома в условиях современного боя становятся ловушкой не только для наступающих, но и для мирных жителей.
Я уже не раз писал о трагедии, захлестнувшей Россию после 1991 года – массовое безумное строительство многоэтажного жилья. Вместо чаемого в перестройку перехода к проживанию в одно-двухэтажных домиках как в большинстве стран цивилизованного мира, тенденция на быстрое возведение коробок для проживания только усилилась с наступлением рыночных времен – в самой большой по территории стране мира. Никакого сильного спроса на качественное жилье не возникло. Интересы застройщиков, заинтересованных в том, чтобы с наименьшими затратами налепить и продать как можно больше квадратных метров, доминируют. Также как и интересы банков, раздающих ипотечные кредиты, порабощающие россиян, заставляющие их лучшие годы жизни горбаться ради возврата заемных средств с чудовищными процентами. Люди в итоге отказываются от много, в том числе от создания семей, заведения детей, не имея доступа к арендному муниципальному жилья. Особенно это актуально для молодежи, вынужденной либо снимать квартиры на диком рынке недвижимости, где арендодателями выступают не владельцы доходных домов, а такие же несчастные обладатели лишней квартирки.
Максим Артемьев
В результате царит правовой произвол и беспредел, люди все равно отчуждены от полноценной собственности на свои дома. Впрочем, я об этом уже подробно писал ранее, равно как и об уродовании городской среды – там где при Хрущеве строили безликие пятиэтажки, при Брежневе — такие же убогие девятиэтажки, теперь возводят двадцатипятиэтажки без намека на эстетику.
Но сегодня жизнь, увы, подкинула иной — и весьма неожиданный – разворот данной темы. Развернувшаяся специальная военная операция на Украине привлекла вновь внимание к советским и постсоветским многоэтажкам. Вот два сообщения из Телеграм-каналов, освещающих текущие боевые действия.
«Очень сильно пострадали отдельные высотки, стоящие на въезде в город, выступающие укрепленными пунктами «Азова».
«Девятиэтажки в Мариуполе занимает противник, используя их в качестве огневых точек, площадок для наблюдения и корректировки».
Ну а визуальный ряд обгоревших высоток в последние дни обошел все мировые СМИ и продолжает оставаться едва ли не самой узнаваемой иллюстрацией как к боям в Мариуполе, так и к событиям на Украине вообще. Поспорить с ними могут разве что фотографии из Киевской области — пробитые насквозь девятиэтажки, с зияющими дырами обвалившихся секций зданий, словно люди с вырванным сердцем. Харьков и Чернигов также дают много подобного иллюстративного материала.
Но дело не в самих трагических фото – мрачных свидетельствах разрушений. Дело в том, каков именно характер повреждений и их последствиях. Попадание снаряда, бомбы или ракеты в многоэтажный дом – это одно, а попадание в маленький одноэтажный – совсем другое.
В первом случае число жертв может исчисляться десятками. Количество семей лишившихся постоянно (в случае полного разрушения здания) или временно (выбиты все стекла в окнах, нанесены существенные повреждения стенам, несущим конструкциям т.д.) жилья также больше в десятки раз. В таком доме могут проживать несколько сотен человек.
Напротив, при малоэтажной застройке, число жильцов, и, соответственно, жертв на порядок меньше – как по вертикали (этажность), так и по горизонтали (количество людей на одинаковой площади). Условно говоря, на одном гектаре в частном секторе проживает десять семей, а в противоположном случае – несколько сот. Даже если снаряд не попадает в дом, а во двор между домами, то вылетают окна, вспыхивают пожары, получают повреждения сразу несколько многоэтажек, образующих этот двор. И Мариуполь, и Харьков, и недавно Киев — в районе Виноградарь, дают тому примеры. В последнем случае мэр украинской столицы Виталий Кличко сказал, что сбитая силами ПВО ракета, упав между домами, повредила шесть жилых зданий, плюс были разрушены детский садик и школа. Не успел я это написать, как в ТРЦ «Ретровиль» в Киеве попала ракета, и окна повылетали у плотно окружающих его недавно построенных элитных высотках.
Блогер и ополченец из ДНР Владлен Татарский, в эти дни сражающийся под Мариуполем, и ведущий оттуда ежедневно репортажи, посвятил целый выпуск особенностям боевых действий в крупном городе, и особенно подчеркивал тот факт, что наличие жилых высоток усложняет задачу штурмующих, ибо они образуют собой естественные препятствия, которые приходится сносить, ибо вычислить, где прячется в них снайпер или наводчик почти невозможно. Кроме того, многоэтажки представляют собой прекрасные наблюдательные пункты. Не случайно на фото и видело из районов боевых действий видно, что повреждения у них чаще всего на самых верхних этажах, под крышей. Кроме того, в силу своей высоты, такие здания «принимают» в себя значительный процент случайных попаданий.
Даже одного снаряда или мины бывает достаточно, чтобы в здании вспыхнул огонь. В боевой обстановке тушить его часто бывает невозможно. Пожарные и спасатели должны укрываться от обстрела. И это приводит к тому, что дом выгорает полностью – а это порой сотни квартир.
Помнится, в свое время меня удивило сравнительно малое число жертв от обстрела Лондона как самолетами-снарядами Фау-1 (6100 убитых на 10000 пусков), так и ракетами Фау-2 (2750 жертв на 1400 пусков). Но это объяснялось отчасти тем, что в английской столице большинство людей проживало (и проживает) именно в малоэтажном жилье в пригородах.
Когда 11 сентября 2001 года террористы нанесли свой удар по Нью-Йорку, они направили захваченный самолет в башни Всемирного торгового центра, что и привело к гибели почти трех тысяч человек. Атакующие заранее выбирали возможность нанести максимальный урон, а это было возможно сделать именно в небоскребах. Но только в США в небоскребах никто не живет, в них работают, а проживают работающие там опять-таки в пригородах. И даже те, кто обитает в самом Нью-Йорке, например, в Гарлеме, живут в домах не выше пяти этажей.
У нас же и пригороды усиленно застраиваются жилыми высотками. И неважно — идет ли речь о России, или об Украине. Что многострадальный район Северная Салтовка в Харькове, что микрорайон Восточный в Мариуполе образуют собой словно форпосты у входа в город. Они и становятся первыми жертвами, ибо обороняющиеся прячутся за ними, когда атакующая сторона подходит к городу. На эти же дома приходятся случайные удары, когда осаждающие стреляют над ними, но стоит взять чуть ниже, как ракета или мина их задевают. Оттого внешний пояс Мариуполя представляет собой в итоге черную закопченную стену.
Разумеется, все вышесказанное относится к пожарам, наводнениям, землетрясениям, иными природным и техногенным катастрофам. Военные действия в данном случае выступают как актуализирующий пример. Резюмируем – любое скученное проживание множества людей чревато самыми негативными последствиями для их безопасности.
Нельзя не сказать несколько слов еще вот на какую тему. Надо думать уже о будущем – как восстанавливать разрушенное, когда закончится нынешняя трагедия. Великий пожар Москвы 1812 года, устроенный в результате французского нашествия, коренным образом изменил вид старинной столицы. Из города изб, хаотически застроенного, с узкими улочками и закоулками, Москва стала правильно спланированным мегаполисом. Нечто подобное пережила Варшава после разрушений в 1944, Токио после бомбежек 1945-го и другие города. Они возрождались на совершенно иных принципах чем прежде.
В Мариуполе, судя по всему, одному из двух крупнейших заводов города – «Азовстали», пришел конец. Он полностью разбомблен и никаких шансов на то, что будет восстановлен нет, хотя бы потому, что в ближайшие годы на нем просто некому будет работать – инфраструктура города уничтожена, людям негде жить, и большинство из нынешних работников как «Азовстали», так и ММК им.Ильча (завода еще более крупного, но о разрушениях которого достоверных сведений нет) просто станут беженцами.
Соответственно, Мариуполь превратится из города металлургов в курортный и торговый центр. «Азовсталь», построенная в 30-е годы, находится на морском побережье посреди города, отсекая восточную часть от западной, где расположен исторический центр, будучи своего рода «черной дырой» Мариуполя. Помимо транспортных неудобств, само наличие гигантского металлургического завода прямо на берегу, является серьезным фактором, отравляющим морскую воду, и уничтожающим рекреационный потенциал города. А про отравление воздуха и говорить нечего.
Теперь же экологическая нагрузка на море резко снижается, мариупольские пляжи очистятся. А если еще не возродится к жизни и завод Ильича, а к тому есть все предпосылки, то город и вовсе оздоровится. Понятно, что эти замечания могут показаться попыткой найти хоть что-то утешительное в нынешней неутешительной ситуации. Но жизнь — она такова, где-то берется, а где-то воздается. И человек по природе своей — оптимист.
Также понятно, что новый Мариуполь, будет совсем не похож на старый не только занятиями жителей, но и своей архитектурой. При грамотном подходе к восстановлению и реновации, нельзя допустить прежних ошибок. Старые — безликие и убогие — типовые многоэтажки, оказавшиеся коварными ловушками для проживавших в них, должны быть заменены принципиально иным жильем.
Аналогично и в Харькове. Пожар на крупнейшем на Украине рынке Барабашово, дает возможность для иного, более продуманного и функционального использования городской территории. То, что раньше отдавалось под бесконечные ряды палаток торговли дешевым ширпотребом, должно быть переосмыслено. Для муниципальной земли может быть найдено новое применение, в соответствии с современными урбанистическими представлениями.
